kononenkome

Осенью Катя Гордон покатала меня на машине и взяла такое вот симпатичное и необязательное интервью.

Катя Гордон: Как ты поживаешь-то?

Максим Кононенко: Прекрасно.

Катя: Что прекрасного? Какие новости?

Максим: Всё катится в тартарары.

Катя: Что, прям совсем бесперспективняк?

Максим: Я тут прочитал, что депутаты готовят новый проект Конституции.

Катя: Да ладно?!

Максим: Да, я, правда, так и не смог открыть эту новость, т. к. интернет медленный.

Катя: Это шутка?

Максим: Нет, сегодня прочитал, LifeNews нам сообщает, что будет новая конституция, и какой-то депутат Железняк что-то там говорит…

Катя: Я впервые ознакомилась с твоей биографией на Wikipedia.

Максим: Ой, на Wikipedia она отвратительна. Это кто-то из партии писал, когда компания предвыборная была.

Катя: То есть ты к этому отношения не имеешь?

Максим: Нет, конечно, я чтоб про себя биографии ещё писал?

Катя: На Wiki написано, что ты считаешь, что нужно убивать собак бездомных? Или это была провокация?

Максим: Понимаешь, большая собака имеет большие зубы. Это опасно, когда она ходит по улице с этими зубами. Поэтому мне кажется, что домашних собак люди должны водить на поводках и в намордниках, а с беспризорными собаками нужно что-то делать.

Катя: Ну а что делать-то? Ты даже какой-то пост писал, как убить собаку…

Максим: Да, например, их можно убивать. Понимаешь, в чём дело: собака — это животное, точно такое же, как любое другое животное. И почему-то крыс убивать у человека не возникает внутреннего протеста, а собак — почему-то возникает. Я, честно говоря, этого не понимаю, никакой разницы в них не вижу. Животное опасное, вот я иду с ребёнком по улице — а тут стая бродячих собак…

Катя: Но есть же более гуманные способы.

Максим: Ну, если у кого-то есть деньги и энтузиазм, сажать этих собак в питомники и кормить их за свой счёт — пожалуйста, я не хочу этим заниматься.

Катя: И ты прям вот так хочешь их мочить?

Максим: Нет, я даже мух не убиваю и комаров, которые у меня кровь сосут.

Катя: Ну, то есть ты так абстрактно рассуждаешь, что хорошо было бы…?

Максим: Это реальная опасность, и я совершенно не понимаю людей, которые с пеной у рта отстаивают то, что собаки — это какие-то высшие существа. И почему собака — друг человека, а хомяк, предположим — не друг человека?

Катя: Хомяк тоже друг человека;) Я даже крыс не стала бы убивать.

Максим: Я тоже никого не убивал. Я малодушный (смеётся).

Катя: Скажи мне, по твоему ощущению, в последнее время злых людей стало больше или меньше?

Максим: Да вообще злых людей не бывает на самом деле. Злость — она от страха происходит. Кстати, когда у меня была аллергическая астма (когда я в Москву переехал, видимо, сказалась смена климата), доктор сказал мне убрать из дома всех животных. У меня была кошка, и мне пришлось отдать её родственникам, и мне разрешили держать только рептилий. И в это время я стал покупать рептилий (змеи, игуаны, хамелеоны), у меня их было довольно много, человек, который мне их продавал — директор зоомагазина на метро Профсоюзная — сказал мне: никогда не покупай животное, которое может принести тебе вред в силу своих физических размеров. Это относится ко всем животным, не только к рептилиям. Идёшь по улице, идёт человек, рядом с ним собака, без намордника, без поводка — и ты берёшь ребёнка на руки, а хозяин говорит «она не кусается». Но она не кусается ровно до того момента, пока не укусит — а там уже будет поздно. Нельзя заводить животных, которые могут причинить тебе вред в силу физических размеров.

Катя: А ты знаешь, я видела, как чихуашка — маленькое пучеглазое создание раскроило щёку своей владелице… Среди этих жертв селекции очень много агрессивных особей, и, несмотря на то, что они маленькие, они опасны.

Максим: Так конечно! Ты представь, поставь себя на место этой собаки. Конечно, ты будешь ненавидеть весь мир, ей страшно, у неё хвост поджат всё время.

Катя: И у них, кстати, очень много болезней, если её уронить, она сломает себе позвоночник… А сейчас у тебя вообще нет животных и даже рептилий?

Максим: У меня кошка и 4 котёнка, на которых уже стоит очередь.

Катя: Ого! У тебя какая-то блатная?

Максим: Кошка очень дорогая, хорошая, но папа неизвестен:)

Катя: А что за порода?

Максим: Абиссинская кошка шоколадного цвета.

Катя: Это моя самая любимая порода, очень красивая. А папу нагуляла, значит?

Максим: Да, убежала и нагуляла.

Катя: Скажи мне, а ты сейчас где работаешь?

Максим: Ну, я много где работаю…

Катя: Ну а какие основные места?

Максим: На ВГТРК.

Катя: На вестях?

Максим: Основное место работы — радио «Вести фм».

Катя: А ты своими интернет-ресурсами научился зарабатывать бабки?

Максим: Нет, это такая отдельная профессия — профессиональный блогер. Я сам никогда не умел этого делать — и потом, знаешь, я свой первый сайт сделал зимой 1996 года, тогда рекламы никакой не было, никто не умел этого всего делать, и я как тогда ничего этого не научился делать — так и до сих пор.

Катя: Ну, то есть ты никогда не размещаешь у себя какие-то платные штуки?

Максим: Нет, опосредованно, конечно, зарабатываешь, ну как я на Владимире Владимировиче заработал немалые деньги. Но не с помощью сайта как такового, а с помощью всего, что вокруг.

Катя: Понятно. А ты при этом как программист работаешь ещё?

Максим: Нет, я давно уже этим не занимаюсь. Это моё самое любимое дело до сих пор, просто та ерунда, которой я занимаюсь, приносит больше денег, чем программирование.

Катя: Слушай, а у тебя в загашнике есть пара гениальных идей для стартапов?

Максим: Знал бы прикуп — жил бы в Сочи, потому что представь себе: ты — толстый инвестор, приходит к тебе какой-нибудь человек и говорит: «давайте сделаем энциклопедию, все будут её писать, а потом все будут её читать». На тебя бы произвело это впечатление?

Катя: К сожалению, нет.

Максим: И на меня бы нет. А она, вон, работает. Поэтому люди, которые умеют угадывать, недаром зарабатывают все эти миллиарды. У меня миллиард идей, но какая из них сработает, какая не сработает — я никогда не знаю.

Катя: То есть настолько непредсказуем интернет?

Максим: Я сделал первую в России социальную сеть, ей пользовалось человек 100—200. Одноклассники появились только через года 4 по-моему. Но они появились в нужное время.Ты смотрела фильм про Цукерберга? Очень хороший…

Катя: Дурацкий!

Максим: Нет, там реально показано, что важно, ты поняла идею? Самое важное — это ёбля. Весь интернет-бизнес построен только на этом, все социальные сети построены именно на этом. А второе — важна не программа, а ездить по университетам и всем рассказывать, т. е. маркетинг. Я — программист, я не умею продавать и, соответственно, зарабатывать. Поэтому сайт-то я сделал, а дальше… У меня сейчас на «Идиоте» больше людей, чем на той социальной сети было.

Катя: А сколько там сейчас людей?

Максим: Именно тех, которые пишут — сотня, наверное, из тех, кто постоянно там сидит.

Катя: А как-то монетизировать «Идиотъ» тебе удалось?

Максим: У меня там висела реклама Google, а потом меня выгнали из Google, потому что где-то нашли там сиськи, ещё что-то…

Катя: Скажи, лет десять назад ты по-другому относился к новостям, людям, интернету?

Максим: Ну да, раньше мне было интереснее, сейчас мне менее интересно.

Катя: А тебя вообще за последнее время кто-нибудь удивил?

Максим: Нет. Но, опять же, я перестал воспринимать мир с широко открытыми глазами. Я никуда не хожу, я практически ничего не вижу. Я читаю довольно узкий круг новостей… Это плохо. Ну как, десять лет назад я рыбу не ловил, а в 35 лет меня торкнуло — и я довольно серьёзно этим занимаюсь. Мне пришлось довольно много изучить, я езжу по разным местам.

Катя: Закупился всякими снастями, разобрался, рогатину на щуку можешь поставить?

Максим: Я потратил довольно много времени на это, мне это очень интересно. Может, что-то ещё такое появится, что будет интересно.

Катя: Но пока — рыбалка и семья, больше никаких позитивных эмоций?

Максим: Всё остальное скучно, да.

Катя: А ты бы не хотел поехать, например, в какую-то другую страну на полгода пожить, если бы была возможность?

Максим: У меня семья: родители старенькие, дети учатся в школе, ребёнок один часто болеет, поэтому привязан к больницам.

Катя: А я думала, у тебя один ребёнок… Их двое? А второй взрослый?

Максим: Да, у меня двое детей, мальчики, второму 2,5 года. Потом меня не привлекает сама идея пожить в другой стране просто так.

Катя: Ну где потеплее, покомфортней, где Конституцию не собираются менять…

Максим: Плохо везде, не надо себя обманывать. Единственное, ради чего стоит поехать — это поменять климат. Конечно, клёво жить, когда тебе всё время тепло, море — это мечта, и когда-нибудь, я надеюсь, мы с женой осуществим эту мечту, и переедем жить на море. Но не скоро.

Катя: Весь шоу-бизнес сейчас прёт в Лос-Анджелес. Или в Майами покупают себе квартиры.

Максим: Это разные вещи. Не знаю, пусть едут, мне в Америке не понравилось. Мне вообще в других странах не нравится, только Хорватия более или менее мне подходит…

Катя: Потому что они и по менталитету нам подходят.

Максим: Да, кстати, ты меня спрашивала про злых людей, а я не ответил. Агрессия, с которой мы сталкиваемся на улице, она происходит только от того, что человек всё время боится внутренне — боится, что его обманут, что что-то произойдёт… Я не боюсь — и поэтому я расслабленный и добрый.

Катя: Кстати, очень многие считают тебя вредным. Почему?

Максим: Я довольно давно перестал обращать на это внимание. Кто эти люди — я их никогда в жизни не увижу, что я буду переживать? Важно то, как я себя ощущаю внутри, моя совесть чиста, я никогда никого не подставлял, никогда никому не делал подлости, поэтому предъявить мне нечего.

Катя: Интересно у тебя спросить про воспитание детей. Какой у тебя взгляд на воспитание? Ты его как-то сформулировал?

Максим: Если б я один воспитывал детей, то, наверное, у меня бы это плохо получилось, у нас симбиоз с женой получился, потому что она строгий полицейский, а я — добрый. Я общаюсь с детьми как с взрослыми.

Катя: Ну, по попе моно?

Максим: Нет, у нас не принято.

Катя: А какие тогда у вас меры пресечения в семье, когда ребёнок не слушается?

Максим: Ругаем, объясняем.

Катя: А в интернет пускаешь?

Максим: Старшему не интересно.

Катя: А ты его будешь ограничивать от реалий жизни или пусть уже всё знает?

Максим: Я не ограничиваю его ни от чего. Ему нравятся всякие комиксы, мультики. Катя очень переживает, говорит, что не надо ему всю эту гадость. А ему сейчас, по-моему, совершенно всё равно, что он смотрит. У меня есть два качества, на которых я настаиваю и которые стараюсь поддерживать: человек должен быть добрым и честным. У меня ребёнок не врёт, он не врёт органически, потому что не понимает, зачем, и это прекрасно.

Катя: А кто у тебя жена по профессии?

Максим: Она архитектор. Она наш дом спроектировала, у нас квартира сгорела — и сейчас мы сделали всё, как она сказала. Мне кажется, что для архитектора самое главное — это свой собственный дом построить, а так сейчас она детьми занимается, а я могу позволить себе, чтобы она не работала.

Катя: А ты, кстати, не пишешь сейчас какую-нибудь очередную книгу?

Максим: Да, только пока об этом говорить рано, потому что пару раз я рассказывал — и не дописывал.

Катя: У меня тоже такое было. Я даже в последнее время стала верить в то, что если рассказал о том, чего не сделал — фиг доделаешь, это прям закон.

Максим: Потому что неинтересно самому становится.

Катя: Да, это факт. Как будто энергию растрачиваешь.

Максим: Поэтому нужно писать всегда сразу, когда придумал, а не откладывать на потом.

Катя: А сколько ты с женой?

Максим: Поженились мы в 1999 году, а познакомились в 1995.

Катя: Ого, много! То есть ты, как мужчина, веришь в то, что с одним человеком можно прожить всю жизнь?

Максим: У меня была довольно бурная молодость, когда я познакомился с Катей, мне было уже 25 лет, и я уже угомонился. Надо просто найти человека, с которым тебе комфортно, а для того, чтобы понять, что он тебя не раздражает, с ним нужно провести несколько лет. Я понял, что она меня не раздражает — и я на ней женился. Потом, когда я с Катей познакомился, ей было 18 лет, она была совсем юной девочкой, смотрела на мир широко распахнутыми глазами, поэтому я как-то сформировал её мировоззрение таким, какое мне удобно. (смеётся)

Катя: Скажи, что такое для тебя — идеальная жизнь?

Максим: Знаешь, я мечтаю много лет сесть перед телевизором, включить Петросяна и пить водку. И даже когда у меня выдаётся такая возможность, я всё равно этого не делаю. Мечтаю я об этом абсолютном тупняке. Потому что все эти картинки — загородный дом, вокруг дети… — всё это у меня уже есть, чего у меня нет, так это того, чтоб меня все оставили в покое, вообще все: чтоб не звонил телефон, чтоб никто не бегал и не орал вокруг, чтоб не было никакого сраного интернета.

Катя: А у тебя был какой-то момент звёздной болезни, особенно когда выходило НТВ? Хоть на секунду… Когда к тебе, например, подходила какая-нибудь бабушка.

Максим: Нет, я всегда испытывал страшную неловкость, потому что они не подходят к тебе на улице, а в спину шепчут. Ты идёшь по магазину и сзади слышишь: чувак из телевизора… И ты чувствуешь себя полным идиотом, потому что не знаешь, как себя вести. Для меня это всегда было элементом напряжения.

Катя: А как ты оцениваешь успешность своей работы как журналиста? Она же сопряжена с узнаваемостью. Для тебя какой показатель успешности в твоей профессии?

Максим: Это же не меряется цифрами, как говорил Валентин Гафт, сначала 2/3 жизни делаешь себе имя, а потом сидишь, нихрена не делаешь, потому что имя за тебя работает. Так что в принципе я уже вообще могу ничего не делать, и всё равно меня будут где-то упоминать.

Катя: А у тебя друзей много?

Максим: У меня вообще нет друзей.

Катя: Почему?

Максим: Потому что нужно время, чтобы как-то встречаться… у меня есть подруга институтская.

Катя: Прям настоящая, с которой ты можешь поделиться переживаниями, что-торассказать?

Максим: Рассказать я могу кому угодно, жизнь заставила жить так, что у меня ни от кого нет секретов. А вообще да, я знаком с ней большую часть жизни, и моя жена тоже с ней дружит.

Катя: А можешь сказать что-нибудь по поводу тачки, на которой мы тебя сегодня катаем? Это Тойота Камри.

Максим: Я это не люблю, это как-то странно выглядит.

Катя: Пластмассу «под» дерево, да?

Максим: Да. Тойота вообще машина без души. Бывает, что у машины бывает душа, а бывает, что нет. У БМВ есть душа, у Ауди…

Катя: Ну, то есть топовые тачки?

Максим: Не обязательно. У Жигули, кстати, есть душа.

Катя: Кстати, традиционный вопрос. Ты бы согласился за деньги рекламировать Ладу и ездить на ней?

Максим: Ну, Буренков, который был директором общественных связей Первого канала, например, рекламирует — и очень доволен. Теперь он лицо общественных связей Автоваза.

Катя: Нет, ну а так, чтобы твоё лицо было? Представь, например, большой плакат, на котором твоё лицо и написано «Максим Кононенко рекомендует Ладу Приору».

Максим: Да, если б мне заплатили денег — то почему нет? Тёма Лебедев же рекламировал Горбуновский рынок.

Катя: Горбушка — всё-таки культовое место…

Максим: С чего оно культовое? Это завод, на котором стиральные машины продают.

Катя: у тебя есть машина мечты?

Максим: Да. У меня и сейчас есть машина мечты — Фольксваген Калифорния. Это микроавтобус, у которого внутри есть газовая плита, мойка, два двуспальных дивана. В общем, машина, в которой можно жить.

Катя: Ты бы поехал по России чтоль? По Золотому кольцу?

Максим: Золотое кольцо я объездил и исходил ногами уже довольно давно.

Катя: А что же с такой машиной у нас в России делать? У нас же нет инфраструктуры, как, например, в Америке, где прицепился к говносборнику или к розетке…

Максим: Хочется. Ты же спросила про мечту, это что-то такое. И мечта моя стоит 3 миллиона рублей.
Отсюда

Запись опубликована Идiотъ. You can comment here or there.