Лия считает, что арест журналистов — показательная акция: «Возможно, они в чем-то провинились, и их решили наказать. Ираклий Геденидзе был 26 мая при разгоне демонстрации. Он как личный фотограф президента был в окружении спецназа и мог снимать все что угодно. А потом эти снимки увидел весь мир. Жестокие и правдивые снимки. Вот за это ему и могли отомстить. И другим показать, чтоб неповадно было».
Как адвокат Лия уверена, что, если бы грузинские суды были свободными, дело фотографов рассыпалось бы при первом же слушании. «Но в Грузии суды карманные,— говорит она.— Недавно один оппозиционный лидер, Мурман Думбадзе, жестоко избитый после 26 мая в полицейском участке, рассказывал, как проходил суд, который дал ему месяц заключения за участие в беспорядках. Он сказал: «Когда я выступал перед судьей, она даже не заметила, что я весь в крови и избит». И так повсюду. Более 100 адвокатов в тюрьмах.
— За что они в тюрьмах? – спрашиваю я.
— В основном по статье мошенничество, обман. Но я говорю не о том, виноваты они или нет, это задача суда. Но когда суд карманный, то он принимает любые доказательства, предоставленные следствием, даже нелепые. И дает такие сроки, как будто мы в тоталитарной стране. У нас не гуманное правосудие, весь ресурс власти направлен на то, чтобы человека посадить. Полиция приходит к людям на рассвете, как во времена КГБ, люди вздрагивают от стука в дверь, все боятся полиции. После «революции роз» одна моя сотрудница сказала мне: «Ну что, Лия, пора закрывать наши офисы?» Я ей ответила: «Как раз наоборот». И я была права: после революции всегда начинается революционное беззаконие».
КоммерсантЪ
Originally published at Идiотъ. You can comment here or there.
