Роберт Шлегель: Очень много вопросов по поводу того, что там случилось, есть не только к властям, но и к людям. Я нескольких людей спрашивал: «Вот вас топят регулярно (последнее крупное наводнение в Крымске случилось в 2002 году — «Лента.ру»). Почему вы здесь остаетесь?» А они отвечают: «Нам сказали, что такого больше не будет, что это происходит раз в сто лет и на наш век этого уже не выпадет». Есть вопросы к людям, к их поведению.
Это требует переосмысления даже в плане жизненных ценностей, потому что я оказался в такой ситуации впервые. Ты же общаешься с людьми, приходишь к ним в дом, видишь, как они живут, видишь, что происходит, и кто, грубо говоря, не заслужил того, чтобы с ним такое произошло, а кто заслужил. Это тоже интересное наблюдение.
Самое большое впечатление на меня произвела история женщины, чей муж погиб в первую чеченскую. Сама она всю жизнь преподавала. И вот ее дом-саман смыло, больше его нет, и непонятно, как его там будут восстанавливать. Мы разбирали вещи ее сына, у которого то ли запой случился, то ли еще что, но на месте его нет. Смотришь на нее, ей 58 лет – и чего дальше? Ничего.
Или приходишь в совершенно другой дом. Женщина встречает и просит ей дом почистить. А мы смотрим, что в этом доме она не живет, этот дом только построен, и это фактически дача. Спрашиваем ее об этом, а она отвечает: «Нет, у нас есть дом, а это наша дача». Я ей говорю: «А зачем вы нас просите? У вас вот соседка, бабушка, ей нужна помощь больше, чем вам». А она отвечает: «Давайте я вам заплачу».
Или когда полгорода бухает, а совершенно пришлые люди, не имеющие никакого отношения ни к Крымску, ни к Краснодарскому краю, что-то делают. Таких вещей много, и их сразу не переосмыслишь.
Отсюда
О чем я, собственно, и говорил.
